Любовь - яд [СИ] - Ульяна Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Артур схватил Алену за шкирку и отшвырнул к стене.
— Говори! — скомандовал он, глядя на Лиду, — Говори раз начала!
Лида пожала полными плечиками:
— А что говорить? Поначалу она и правда думала, что беременна, а потом узнала, о воспалении, а идея удержать тебя была столь заманчивой. Столь сладкой. Вот она и решила, поддержать в тебе уверенность, а потом подстроить выкидыш.
— Сука! — взвизгнула Алена, но в тот же момент Артур ударил ее по лицу с такой силой, что ее голова отлетела назад, а с уголка рта потекла струйка крови.
Он развернулся и быстрыми шагами пошел к себе в комнату, достал из шкафа чемодан и принялся кидать в него свои вещи. Алена заскочила следом за ним.
— Куда собрался? К ней да? К ней уходишь?
Артур, молча, срывал рубашки с вешалки.
— Это она да? Она тебя подговорила меня бросить, она все подстроила.
Артур захлопнул чемодан и пошел к двери. Алена бежала следом.
— Уйдешь к ней, папа выкинет тебя с фирмы, папа посадит тебя снова…Папа.
— Заткнись! — процедил Артур и отшвырнул ее от себя снова. Вдруг Алена взвыла, вцепилась в его руку.
— Не уходииии! Артур, не уходиии! Я все прощу. Я…я все тебе прощу, только не оставляй меня…Артур. В чем я виновата? В чем? В том, что любила тебя?
Чернышев обернулся:
— Любила? Ты не умеешь любить, Алена. Ты любишь только себя драгоценную. Ты виновата в смерти моего ребенка, во всей той лжи, во всей грязи в которую втянула и меня и себя. Бумаги о разводе получишь по почте, а компания и так не принадлежит ни твоему папочке, ни мне. Так что упс, а шантаж не удался.
Артур отворил входную дверь, и Алена снова вцепилась ему в руку:
— Бросишь — застрелюсь! — взвизгнула она.
Артур усмехнулся:
— Мог бы, застрелил тебя сам, жаль только сидеть из-за такой падали. Пошла вон! Нужно было это сделать еще пару лет назад, какого я тянул непонятно!
Он быстрыми шагами направился к гаражу:
— Артур, не уходи! — Алена упала на землю и протянула к нему руки:
— Прости меня, я…люблю тебя…прости…
— Бог простит, — ответил Чернышев и сел за руль.
— Уедешь — больше не переступишь порог этого дома никогда!
— Только в своих страшных кошмарах.
Лида помогла Алене подняться с земли, но та оттолкнула подругу:
— Сука! Пошла вон! Убирайся! Это все ты! Ты!
Лида хмыкнула:
— Он все равно с тобой не будет. Если хочешь знать мы были любовниками все эти годы.
Алена бросилась к Лиде, но та ударила ее ногой с такой силой, что молодая женщина согнулась пополам от боли.
— Дура ты, просто жалкая дура. Он никогда тебе не принадлежал. Так только на бумаге. Можешь теперь ею в туалете подтереться.
Лида гордо пошла к воротам, а Алена закрыла лицо руками и зарыдала.
— Я его не отдам, — всхлипнула она, — никому не отдам. Он мой. Мой.
21 ГЛАВА
Вчера
Я медленно положила сотовый на стол. Герман приезжает через несколько дней. Вроде бы все как всегда и говорил он со мной ласково, даже сказал, что соскучился, но меня мучили сомнения. Он словно чего-то недоговаривал. Как будто мысль обрывалась на полуслове. О предложении стать женой ни слова. Даже не намекнул. О том, что не отвечала на звонки тоже. Хотя, я придумала хорошее объяснение и самое банальное, которое вполне подходило для капризной любовницы — я обиделась на него. В это можно было поверить, ведь я и раньше так поступала.
Рабочий кабинет не изменился, но мне он казался другим. Я видела теперь все в ином свете. Переложила папки с договорами на край стола и закурила. Последнее время я слишком много курю. Я все время думала о том, что говорил мне Артур, о том, как он вел себя последние дни и том, что меня снова засасывает, как в болото дикая потребность находиться с ним рядом. Дышать с ним одним воздухом, смотреть в его пронзительно синие глаза, а еще я хотела снова услышать "люблю тебя". Эти слова пульсировали в висках. Его голос, которым он их произнес.
"Не смей, Васька. Не смей — он тебя снова сломает, только теперь ты уже не возродишься. Теперь ты сдохнешь если он бросит. А он бросит обязательно, когда ты перестанешь быть загадкой и сукой"
После нашей последней встречи с Артуром прошло три дня. Я выздоровела. Остался кашель, в горле еще першило, но я все-таки выздоровела и без уколов, только с таблетками. Почему-то мне казалось, что мне стало лучше, когда он обо мне заботился. Становилось все труднее твердить себе, что все это только месть, я уже себе не доверяла. Стоило нам оказаться наедине и все мои бастионы рушились, он проникал мне под кожу как яд, как наркотик, как моя личная разновидность героина, сквозь поры, сквозь каждую клеточку.
И самое страшное, я уже впала в зависимость снова. Нет бывших наркоманов, есть временно "чистые", я была "чистой" семь лет, пока не встретила снова и не получила очередную дозу Артура Чернышева.
В дверь постучали.
— Да, Света, можешь зайти.
Я все еще делала вид, что просматриваю документы.
— Переверни, может, тогда врубишься что там написано.
Я резко подняла голову. Артур стоял, прислонившись к двери спиной и смотрел на меня. Не так как всегда. По-другому. Ни цинизма, ни наглости. Таким я его не знала.
— Войти можно? Я все-таки не Света.
Я растерялась. Обычно этот тип вваливался в мой кабинет как к себе домой, отворяя дверь с носока. Он спрашивает разрешение? Кто нынче сдох в лесу?
— Заходи, присаживайся.
Я щелкнула ногтем по селектору:
— Светочка, мне как всегда и Артуру черный без сахара.
Улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Да. Я тоже помню, какой кофе ты любишь.
Удивлен? Я многое помню. Например, какую музыку ты слушаешь когда тебе тоскливо, какую зубную пасту покупаешь и каким кремом для бритья ты пользуешься. Сколько шрамов на твоем теле, что выводит тебя из себя и как можно к тебе подластиться. Я все помню Артур, а что помнишь ты кроме чая с малиной и яичницы? Конечно я не сказала этого вслух. Увидела, как он удивленно приподнял брови, а потом сел напротив меня, облокотился об стол.
— В голубом ты неотразима. Насчет кофе — польщен.
Обе фразы прозвучали на одной ноте как комплимент.
— Спасибо. Итак.
Он откинулся на спинку стула, затем достал из папки лист и протянул мне.
Я прочла. Один раз. Затем еще и еще и еще и никак не могла понять, что там написано.
— Что это значит?
— Я увольняюсь и всю свою долю передаю Инге Орловой. Все ценные бумаги, акции и долю в недвижимостях.
Я не поняла, нахмурилась, положила документ на стол. Мне казалось, что под ногами разверзлась земля, и я медленно падаю в пропасть.